Нет - уголовной ответственности за эксгибиционистские действия

Гельмут Кентлер, доктор философии, профессор социальной педагогики (Технический университет Ганновера)
Эберхард Шорш, доктор медицины, профессор (отделение сексологии Университетской клиники Гамбург-Эппендорф)

Статья была опубликована в органе Германского общества сексологических исследований (DGfS) "Beiträge zur Sexualforschung" (в спецвыпуске 1987 г. "Sexualwissenschaft und Strafrecht": ISBN 3-432-96011-5)




В уголовном законодательстве Федеративной Республики Германии с 23 ноября 1973 г., в отличие от того, что было до реформы, эксгибиционистские действия предусматриваются отдельной статьей (ст. 183 УК). В качестве меры наказания предусмотрено лишение свободы на срок до одного года либо денежный штраф (ст. 183 ч. 1). Преследование по данной статье возбуждается только по заявлению потерпевших (или их законных представителей), но прокуратура имеет право возбудить преследование по собственной инициативе, если того требует особый общественный интерес (ст. 183 ч. 2). Суд вправе назначить наказание условно (с испытательным сроком), в том числе тогда, "когда следует ожидать, что лишь после более длительного лечения виновный более не будет предпринимать эксгибиционистских действий" (ст 183 ч. 3). В ч. 4, которая теперь явным образом включает и женщин в качестве виновных, говорится, что ч. 3 действует и тогда, когда наказанию подвергается "мужчина или женщина за эксгибиционистские действия 1) по иной статье [УК], предусматривающей в качестве максимальной меры наказания не более одного года лишения свободы или штрафа" или 2) по ст. 174 ч. 2 п. 1 (сексуальные действия с опекаемым лицом), или по ст. 176 ч. 5 п. 1 (сексуальные действия с ребенком [т.е. с лицом моложе 14 лет - прим. перев.]).


Лечение превыше наказания

Уже из самого текста ст. 183 УК видно, как важно было законодателю обеспечить мужчинам, попадающим под уголовное преследование из-за эксгибиционистских действий, по возможности лучшие возможности терапии, нежели наказывать их. Ни в одном другом месте в законах о сексуальных преступлениях не уделяется такое внимание личностной проблематике виновных. Это становится еще более явным, когда читаешь обоснование законопроекта федерального правительства (1) и доклад Спецкомитета по реформе уголовного законодательства. (2)

В пояснительной записке федерального правительства говорится, что эксгибиционистские действия, как правило, не представляют собой тяжких деяний. Лицам, перед которыми "выступает" эксгибиционист, его действия доставляют беспокойство, но не причиняют длительного вреда. Психических реакций шока у женщин-"жертв" можно было бы избегать, если бы был более широко известен факт, что эксгибиционисты предпочитают выдерживать характерную дистанцию от своих "визави". Эксгибиционисты, как правило, не имеют проблем с трудоустройством, действуют в подавляющем большинстве случаев под влиянием непреодолимого импульса, и перспективы терапии для них являются благоприятными. Денежный штраф рассматривается [в пояснительной записке] как достаточное наказание, если не требуется принудительное лечение, даже в случае рецидива наказание должно быть не более года лишения свободы. Это обосновывается тем, что "эксгибиционисту, ввиду его психической ненормальности, лишь в исключительных случаях можно поставить в упрек", что "предыдущие обвинительные приговоры не послужили ему предупреждением". (3) Превентивное заключение (заключение на неопределенный срок после отбытия наказания, первоначально назначенного судом, до специального распоряжения судьи - прим. перев.) на основании осуждения по ст. 183 назначаться не должно, а принудительное помещение в лечебные учреждения для хронических или неизлечимых больных следует рассматривать с крайней осторожностью, так как малый размер наказания показывает, что закон не рассматривает данное деяние как тяжкое.

Хотя указывается, что для назначения наказания с испытательным сроком должны быть исходные данные, дающие основания полагать, что подсудимый будет выполнять требования лечения, в то же время специально подчеркивается, что авторы законопроекта намеренно не включили в него требование для судьи назначать лечение в качестве принудительной меры, "так как по опыту известно, что то обстоятельство, что лечение проводится по приказу суда, может ухудшать шансы на успешное излечение". Ожидая успешного излечения, приходится также принимать во внимание, что до его достижения могут случаться новые эксгибиционистские действия. Определяющими для данных заключений авторов законопроекта были "особенные обстоятельства при эксгибиционизме"; было еще раз особо указано на "незначительность нарушения правовых благ" при нем.

Если существует такое хорошее понимание как особенностей занимающихся эксгибиционизмом мужчин, так и условий их успешного лечения, тем более приходится удивляться, почему эксгибиционистские действия вообще были включены в уголовное законодательство. Об этом в пояснительной записке правительства сообщается, что рассматривалась возможность "эксгибиционистские действия из уголовного законодательства полностью изъять и ввести соответствующие нормы в законодательство о здравоохранении" (4); но, по мнению правительства, сомнительно, относится ли это вообще к компетенции федерации, так как, согласно ст. 74 п. 19 Конституции, к ней относятся только социально опасные болезни, а в случае эксгибиционизма о такой болезни "речь, возможно, не идет". Для включения эксгибиционизма в уголовное законодательство были даны два обоснования: во-первых, имеются сомнения, что без угрозы наказания у эксгибициониста "возможно создать достаточно сильную мотивацию, чтобы он проходил курс лечения", а во-вторых, уголовный процесс скорее даст возможность "распознавать лиц, у которых в исключительных случаях за фасадом эксгибиционизма скрываются опасные отклонения влечения".

Обоснования, которые дал для положений ст. 183 в своем докладе (5) Спецкомитет по реформе уголовного законодательства, делают еще более ясным, что здесь, судя по всему, имел место компромисс: с одной стороны, хотелось отдать должное тому факту, что "структура виновного" требует "специальных реакций" (6), а с другой стороны, члены Спецкомитета считали, что "уже ввиду того порицания, которого заслуживают беспокоящие действия эксгибициониста", можно говорить только об уголовно-правовом их регулировании. Спецкомитет тем не менее, по-видимому, испытывал затруднения с тем, чтобы точно очертить "противоправное содержание деяния" и описать то правовое благо, которому оно угрожает, и его значение. Для уголовно-правового регулирования были даны следующие обоснования:

1. Табуирование. Эксгибионистские действия противоречат сложившемуся в нашем культурном ареале чувству общественной стыдливости. Они табуированы таким образом, что "у большинства столкнувшихся с ними конкретных лиц оказывается задето нравственное или эстетическое чувство, т.е. их психическому хорошему самочувствию наносится более или менее значительный вред". Этот вред может достигать степени стойкого душевного шока.

2. Затруднительность оценки данных действий для "жертв". (7) Эксгибионистские действия совершаются, как правило, внезапно, и "жертва" часто не может знать, "ограничится ли всё этим или это только начало более серьезного сексуального нападения". Виновный именно на этот эффект и рассчитывает: "Удовлетворение от выражения возмущения, испуга, отвращения жертвы - это как раз то, что отличает эксгибиционистов".

3. Защита от беспокойства, причиняемого сексуальными действиями. Недопустимо, чтобы законодатель прекратил "защищать граждан от посягательств такого рода, которые могут вредить их психическому самочувствию до степени предусмотренных ст. 223 УК телесных повреждений": "Они представляют собой ... грубое вторжение в личностную сферу".

4. Недостаточное понимание со стороны общественности. Общественность не поймет, "если каждый будет обязан терпеть данные посягательства".

5. Возможный симптом тяжких преступлений. Известны случаи, "когда эксгибиционистские действия оказывались проявлением уже имеющейся склонности к наиболее тяжким другим сексуальным преступлениям или когда эксгибиционист впоследствии развил в себе такую склонность и совершил соответствующие преступления".

6. Зарубежные юрисдикции. Все зарубежные юрисдикции используют уголовное право для защиты от эксгибиционизма, и почти во всех из них достаточным обоснованием для криминализации считается нарушение общественной стыдливости.

7. Дополнительное давление как мотивирующий фактор для готовности лечиться. У "большинства виновных" отсутствует "достаточная собственная инициатива, чтобы и на самом деле проходить курс лечения". (8) Они делают "этот шаг только под внешним давлением, одних лишь их внутренних психологических страданий для этого не достаточно". И, наконец, следует учитывать, "что лишь о незначительном проценте эксгибиционистов можно говорить как об асоциальных лицах, которые ни в коем случае не согласятся добровольно проходить лечение". Необходимое "дополнительное давление" невозможно создать, иначе как при помощи уголовно-правового регулирования.

Позиция Спецкомитета характеризовалась своеобразной раздвоенностью: в ней проявилось понимание личностных проблем эксгибиционистов, а также предпосылок и действительных условий их успешного лечения, однако же не хотелось отказываться от уголовного закона. Как показывают вышеприведенные обоснования, на его решение главное влияние оказали, прежде всего, два опасения:

1. Значительная часть населения не готова мириться с тем, чтобы эксгибиционизм не наказывался в уголовном порядке.
2. Нельзя исключить, что эксгибиционистские действия являются проявлением уже присутствующей склонности к наиболее тяжким другим сексуальным и насильственным преступлениям, поэтому у "жертв" остается небезосновательная неуверенность, является ли данный эксгибиционист безобидным или опасным. В дальнейшем мы хотим, прежде всего, сначала разобраться с этими двумя опасениями. (9)


Изменения в практике уголовного преследования в случаях эксгибиционистских действий

Исследование, проведенное Weihrauch (10), дает возможность составить себе представление о том, насколько на самом деле сильна заинтересованность общественности, как и правоохранительных органов и судов, в уголовном преследовании эксгибиционистских действий. Оно охватывает все случаи эксгибиционистских действий, ставшие известными правоохранительным органам г. Кайзерслаутерн в период с 1 января 1972 г. по 31 декабря 1975 г. В нем проявились неожиданно большие различия между периодами 1972/73 гг. (до уголовно-правовой реформы) и 1974/75 гг. (после реформы).

Число доносов, поступивших непосредственно после деяний, значительно увеличилось (с 2/3 в 1972/73 гг. до 9/10 в 1974/75 гг.); но в то же время так же выросло и число тех, кто совсем не подает заявлений (с 26% в 1972/73 гг. до 35% в 1974/75 гг.). Если подозреваемый оставался неизвестен, от подачи заявлений отказывались еще чаще (в 1972/73 гг. - 38%; в 1974/75 гг. - 48%). Очевидно, "доносительское поведение населения" всё более определяется двумя факторами: мотивация подавать заявление уменьшается, во-первых, с увеличением времени, прошедшего после деяния, и, во-вторых, с уменьшением вероятности, что виновный будет пойман. Так, за оба исследованных периода количество регистрируемых правоохранительными органами случаев эксгибиционистских действий, совершенных известными подозреваемыми, уменьшилось на 1/5, совершенных же неизвестными - уменьшилось даже наполовину.

Прокуратура из уголовных дел за эксгибиционистские действия, совершенные в 1972/73 гг., окончательно прекратила производством всего 1/4, из дел же за эксгибиционистские действия, совершенные в 1974/75 гг., окончательно прекратила уже 2/3. Когда потерпевшие (или их законные представители) заявлений о возбуждении дел не подавали, лишь в немногих исключительных случаях прокуратура возбуждала дела по собственной инициативе, ссылаясь на особый общественный интерес. Особенно ярко различия между двумя исследованными периодами бросаются в глаза, если сравнить, какое количество случаев привело к предъявлению государственного обвинения: из случаев, совершенных в 1972/73 гг., это были целых 62%, из совершенных же в 1974/75 гг. - всего 22%.

В практике судебных разбирательств в 3/4 случаев для вынесения решения хватило одного-единственного судебного заседания; из этих заседаний около трети продолжались не более получаса; еще одна треть - не более часа; заседаний длиннее полутора часов не встречалось почти ни одного. Этой "беспроблемности" соответствует то, что лишь в 19% случаев в процессе участвовал защитник (адвокат) и всего в 13% - судебный эксперт. Из процессов, рассматривавших события 1972/73 гг., 53% завершились обвинительными приговорами, из процессов по событиям 1974/75 гг. - всего лишь 29%.

Weihrauch делает из результатов своего исследования следующий вывод: проблема эксгибиционизма рассматривается правоохранительной практикой как всё менее серьезная, и заинтересованность населения в наказании эксгибиционистов становится всё меньше.


Исследования поведения эксгибиционистов

Результаты исследований поведения эксгибиционистов убедительно доказывают, что эксгибиционизм - "самое безобидное из всех сексуальных так называемых преступлений". (11) Из всего изобилия исследований мы выберем следующие, основанные на более крупных выборках:

По Weihrauch (12), "способы осуществления преступления" эксгибиционистами четко показывают отсутствие в них агрессивности: в 83% случаев с известными виновными они лишь показывают свой половой орган и/или онанируют; в 6% случаев виновный старается обратить на себя внимание; ровно в таком же проценте случаев виновный бежит за "жертвой", преследует ее; лишь в 3% случаев виновный вступает в телесный контакт с "жертвой" (дает пощупать себя или щупает чужой половой орган).

Hoss (13) провел на основе судебных дел из периода 1925 - 1949 гг. исследование 103 деяний, совершенных эксгибиционистами в Вюртемберге. Steinmetz (14) исследовал 463 эксгибиционистов, совершивших 941 деяние, и 1016 деяний, совершенных неизвестными эксгибиционистами в 1945 - 1950 гг. в Гамбурге. Beck (15) исследовал 253 предварительных следствия и 116 судебных процессов против эксгибиционистов, проходившие в период 1946 - 1956 гг. в судебном округе Арнсберг. Ни в одном из этих трех исследований не обнаруживается ни единого случая применения насилия [эксгибиционистами].

Исследования психиатрических освидетельствований эксгибиционистов (Cabanis (16) - 101 чел., Wille (17) - 108 чел., Schorsch (18) - 83 чел. эксгибиционистов) показывают в тенденции похожие результаты, хотя, ввиду способа получения выборок, атипические манеры поведения представлены в них непропорционально широко.

Итоговый вывод из всех исследований таков, что типичное "преступное поведение" эксгибиционистов неагрессивно и их "жертвы" не подвергаются опасности: оно ограничивается пассивной демонстрацией гениталий, в некоторых случаях сопровождающейся требованиями смотреть на них.


Реакции потерпевших

Особенно хорошее представление о реакциях потерпевших дает, опять-таки, работа Weihrauch: из 140 потерпевших-женщин при известных виновных 2/3 ничего не сказали о каком-либо вреде или даже вообще о том, что данный акт произвел на них какое-либо воздействие; воздействие в смысле беспокойства, помехи, оскорбления, чувства отвращения обнаружилось у 18% (2/3 из них в своих заявлениях на возбуждение уголовного дела выбрали формулировку "так как я как женщина в результате его поведения чувствую себя оскорбленной в моем нравственном чувстве"); остальные 16% сказали, что испытали страх, испуг, были "в шоке". Ни одна "жертва" не обратилась к врачу, ни в одном случае не идет речь о каких-либо длительных последствиях.

Эта картина подтверждается данными и по 104 "жертвам" тех деяний, которые были совершены неизвестными эксгибиционистами: 72% не упомянули ни о каком воздействии на них; 7% назвали беспокойство, оскорбление, отвращение; ни одна не испытывала страха, испуга или шока.

Неопасности данных деяний соответствует и поведение самих этих женщин: 36% просто идут дальше, покидают место происшествия; 16% убегают; 24% сразу сообщают о происходящем присутствующим или прохожим, 9% стыдят "деятеля"; 3% набрасываются на него; 9% "спокойно" наблюдают за его действиями.

То же самое, судя по всему, имеет место и в случае юных девочек, собственно, даже когда они еще дети. Scharfenberg и Schirmer (19) опросили 903 подростка женского пола об их опыте с эксгибиционистами. Почти каждая вторая девушка вспоминает о подобных случаях в своей жизни. Каких-либо реакций, позволяющих сделать вывод о причинении психического вреда, ни в одном случае обнаружено не было.


Смысловое содержание эксгибиционистского симптомообразования: личностная проблематика эксгибиционистов

В отношении мужчин с эксгибиционистской симптоматикой описывается весьма стереотипное психопатологическое исходное состояние, из которого и происходят эксгибиционистские действия: помимо сексуального напряжения присутствует беспокойство, ощущение "ведóмости" (непроизвольности); вновь и вновь говорится об ощущении "компульсивности" (непреодолимого влечения). За сексуальной разрядкой мгновенно следует отрезвление, при котором "нелепость" совершенных действий врывается в сознание с чувством стыда и раскаяния. Это психическое состояние в сочетании в сужением внимания на акте оголения, некорригируемостью реальными обстоятельствами, с неспособностью воспринимать ощущения "визави" проявляет себя как жесткое и изолирующее от реальности, и его следует - независимо от юридической оценки вменяемости в смысле статей 20/21 УК - классифицировать как психопатологическое состояние.

Этому соответствует то, что эксгибиционистское поведение представляет собой невротическое симптомообразование; т.е. его следует интерпретировать как психический защитный механизм, смысл которого состоит в том, чтобы уменьшать внутрипсихические страхи, преодолевать внутренние конфликты. Те невротические страхи, конфликты, импульсы, которые вплетены в эксгибиционистское симптомообразование, можно описать следующим образом:

Во-первых, это страхи, ощущения неполноценности в отношении собственной мужественности и потенции. Мужчина с выраженной проблематикой мужественности, по поводу женщин полный страхов и затруднений, в эксгибиционистском акте ищет ту критическую для него ситуацию, которая обычно, то есть вне эксгибиционистского поведения, связана с поражениями и обидами: конфронтацию с взрослой женщиной. Эксгибиционистский ритуал является инсценировкой, в которой результатом для него являются не поражение и обида, а победа и триумф: его фантазия, чтобы женщина от взгляда на его половой член испугалась, обратилась в бегство или впечатлилась и зачаровалась, связана с интенсивным переживанием потенции и могущества и служит подтверждением его собственной мужественности. Невротические страхи быть маленьким, слабым, немужественным в момент преодолеваются триумфальным чувством удовлетворения.

В эксгибиционизме выражается также проблематика агрессии. Агрессивные импульсы, с одной стороны, содержатся в самом акте эксгибиционизма, в основном в скрытой форме, например как символическая угроза женщине "могучим" фаллосом, который должен женщину, воспринимаемую как сильная и превосходящая, впечатлить, испугать, обратить в бегство. С другой стороны, агрессивность - и это характерно для эксгибиционистского симптомообразования - множественными способами вплетена в эксгибиционистский ритуал и тем самым наталкивается на "систему обороны", притупляется, так что становится неопасной. Этому служат характерная ритуализированная дистанция от "визави", полная анонимность, сведение контакта к визуальному, к беглому взгляду, как и ограничение символическим жестом угрозы. У таких эксгибиционистов, которые демонстрируют только неэрегированный пенис, фантазируя при этом, что женщину это позабавит и она их высмеет, (мазохистская) оборона от агрессивности особенно явственна. Особенность эксгибиционизма - не в наличии агрессивных импульсов - они ведь являются центральной и неотъемлемой составной частью каждого перверсивного симптомообразования (20) - а, наоборот, в обороне от них. (21) Это сигнализирует сильный страх перед агрессией и ее подавление.

И, наконец, еще один аспект, проявляющийся в эксгибиционизме как в симптоме, - нарушения способности строить и поддерживать отношения и страхи перед отношениями, вытекающие из страха перед женщиной. Против этих страхов существует оборона до тех пор, пока в эксгибиционизме содержится ритуализированное предложение контакта, одновременно гарантирующее дистанцию: тем, что контакт остается иллюзией, в то же время устраняется опасность, что он мог бы быть реализован. Если фантазируемая реакция "визави" не сбывается, например женщина делает презрительные замечания, приближается к эксгибиционисту, обращается к нему сострадательно-"терапевтически", это вызывает у него реакцию паники и порыв к бегству. Этот аспект имеет в виду Riemann, когда он пишет (22) о "поиске удовлетворения влечения без близости, которая воспринимается как опасная, а также страхе зависимости и увлечения". Roten причисляет эксгибиционизм к "шизоидным перверсиям". (23)

В сумме можно сказать, что эксгибиционизм представляет собой типичное воплощение невротического поведения. Выраженные страхи мужественности, проблематика агрессии и страх агрессии, расстройства способности строить отношения и страхи перед отношениями встречаются при разных невротически-психологических конформациях и патологиях. Как и другие перверсивные образования, эксгибиционизм не представляет собой некое патологическое единство. Хотя мы можем опустить разнообразные возможности психогенеза, здесь имеют значение типические группировки, как они описаны на более феноменологическом уровне:

Стержневая группа эксгибиционистов (24) состоит из мужчин, хорошо встроенных в социальный порядок. Если они женаты, их отношения с женой большей частью лишены эротизма, женщины доминируют над ними. Это мужчины с подавленной агрессией, склонные во всем подчиняться. В предшествующий эксгибиционизму период жизни у них часто удается выявить критические, связанные с обидами ситуации, послужившие спусковым механизмом; эксгибиционизм затем становится стойким стереотипом разрешения конфликтов, который в то же время сильно отягощен чувством стыда. Акт эксгибиционизма является "выбегом" из жизни, полной обиды, подчиненности, слабости, в (мнимую) силу этого акта для восстановления чувства собственного мужского достоинства. Также Gerson и Heigl (25) отмечают сверхскромность, уступчивость, поразительную нетребовательность этих мужчин (аналогично Hagspihl (26)). Подавление агрессии и страх перед агрессией подчеркивают и Blair и Lanyon (27), также Karpmann (28) и Smukler и Schiebel. (29) "Эксгибиционизм, по-видимому, является единственным в своем роде и весьма эффективным способом выразить агрессию, в то же время защищая себя от сознательного наблюдения акта агрессии". (30)

В свете выражающейся в эксгибиционизме проблематики напрашивается само собой, что он может быть заместительным поведением у подростков, прежде всего у ретардантов, отстающих в развитии, у которых на переднем плане находятся невротическая трудность завязывания контактов и еще не устоявшаяся мужская идентичность. Эксгибиционизм здесь - своего рода "бегство вперед": полные чувств неполноценности по поводу соответствия требованиям своего возраста, они прячутся за обезличенной мужской потенцией, демонстрируют силу сексуального, которую они ощущают как свою заслугу в условиях анонимности и которую в связи со своей индивидуальностью они как раз не могут обеспечить". (31)

И наконец, эксгибиционизм встречается также у неустойчивых, социально слабо интегрированных личностей (социально периферийный эксгибиционист у Schorsch (32), ср. также Jones и Frei (33)), у которых из другой проблематики, нежели у стержневой группы, могут происходить социальное отчуждение, одиночество, отсутствие отношений. Алкоголизм и, в ряде случаев, органические поражения мозга могут играть здесь добавочную роль.


Заключительные выводы

В начале статьи были приведены семь аргументов, которыми законодатель оправдывает криминализацию эксгибиционизма: табуирование, трудность оценки эксгибиционистских действий для "жертвы", защита от беспокойства, недостаточное понимание декриминализации со стороны общественности, возможность, что эксгибиционизм может быть ранним симптомом тяжких сексуальных преступлений, ссылка на зарубежные юрисдикции и дополнительное давление как мотивирующий фактор для готовности лечиться.

Ссылка на табуирование и на "чувство общественной стыдливости", как и на зарубежные юрисдикции, не годится для оправдания криминализации в правовой системе, претендующей на ограничение уголовной наказуемости общественно опасными действиями. "В этом отношении защитники криминализации ссылаются исключительно на одну только половую мораль". (34) Общественную опасность невозможно вывести и из того, что эксгибиционизм доставляет беспокойство и труден для оценки адресатом. Эмпирические исследования доказывают, что эти беспокойства как раз не достигают степени значительного, стойкого и травмирующего вреда, не вызывают "стойкого душевного шока", в отличие от того, что постоянно утверждается. Реагирование на акты эксгибиционизма, обхождение с ними и перерабатывание их являются вопросом воспитания и просвещения в направлении изменения установок, которое уже в значительной мере произошло, что показывает меняющееся "доносительское поведение".

Самый весомый аргумент содержится в ссылке на то, что эксгибиционизм может быть ранним симптомом более тяжких сексуальных преступлений, так как здесь затрагиваются превентивные аспекты раннего распознавания и предотвращения общественно опасного поведения. Однако эти надежды на превенцию оказываются несбыточными: хотя в эксгибиционизме и содержатся агрессивные элементы, они таким образом связаны, ритуализированы и притуплены, что не выливаются в поведение, причиняющее вред кому-либо другому. И таким оно в типичном случае и остается; эксгибиционистское поведение из года в год поразительно монотонно, негибко и однообразно. Эксгибиционистское симптомообразование показывает всегда и без исключений, что его агрессивные импульсы являются канализированными, связанными и неопасными. Когда в очень редких исключительных случаях происходит такое развитие событий, что внутренняя агрессивность эскалирует, выливается в открытую агрессивность и насильственные действия, то есть происходит перемена симптомов, это не является заранее распознаваемым и прогнозируемым. Не существует какого-либо метода мало-мальски надежного отбора и предсказуемости. Наказание эксгибиционизма, и с точки зрения данных частнопревентивных соображений, является бессмысленным.

И наконец, последний аргумент - что наказуемость имеет смысл, чтобы путем внешнего давления повысить готовность эксгибициониста лечиться - обращен к наблюдающейся у многих эксгибиционистов, как и у нуждающихся в лечении нарушителей уголовного закона вообще, проблематике мотивации. У эксгибиционистов она коренится частью в большом отягощении данного симптома стыдом, частью в выраженном страхе перед отношениями, который нередко стоит на пути вступления эксгибициониста в терапевтические отношения. Эта проблематика решаема путем тщательно продуманного поведения терапевта (35), а не путем внешнего давления, которое может пробуждать лишь внешнюю видимость мотивации к лечению. Этот аргумент в пользу криминализации сам законодатель "берет обратно", аргументируя свой отказ от предписания лечения в качестве принудительной меры тем, что "по опыту известно, что то обстоятельство, что лечение проводится по приказу суда, может ухудшать шансы на успешное излечение".

Подводя итог, можно сказать, что рациональных, могущих быть научно обоснованными доводов в пользу наказания эксгибиционизма, который является типичным воплощением "преступления без жертвы" в смысле Лаутманна (36), обнаружить невозможно.

Также см.



Примечания (нем.)

1 Bundesratsdrucksache 489/70, S. 31f.
2 Schriftlicher Bericht des Sonderausschusses für die Strafrechtsreform über den von der Bundesregierung eingebrachten Entwurf eines Vierten Gesetzes zur Reform des Strafrechts. Deutscher Bundestag. Bundestagsdrucksache VI/3521
3 Bundesratsdrucksache, S. 32 (auch die folgenden Zitate stehen auf S. 32)
4 a.a.O., S. 31 (auch die folgenden Zitate stehen auf S. 31)
5 siehe Anmerkung 2
6 a.a.O., S. 53 (auch die folgenden Zitate stehen auf S. 53)
7 Den Begriff „Opfer" setzen wir hier und im folgenden in Anführungszeichen, um die Aufmerksamkeit dafür wachzuhalten, daß Opfer im Sinne des Geschädigtseins hier in der Regel nicht vorkommen.
8 a.a.O., S. 54 (auch die folgenden Zitate stehen auf S. 54)
9 Die vom Sonderausschuß gehörten Sachverständigen hatten übrigens keinerlei Anlaß zu diesen Befürchtungen gegeben (siehe: Deutscher Bundestag, 6. Wahlperiode, Stenographischer Dienst: 28., 29. und 30. Sitzung des Sonderausschusses für die Strafrechtsreform. Bonn, 23., 24. und 25. November 1970, S. 927ff., 981ff., 988ff.).
10 M. Weihrauch: Zur Strafverfolgung beim Exhibitionismus - vor und nach dem Vierten Gesetz zur Reform des Strafrechts von 1973, in: H. Hess, H. U. Störzer, F. Streng (Hrsg.): Sexualität und soziale Kontrolle. Beiträge zur Sexualkriminologie, Kriminalistik, Heidelberg 1978, S. 83-99
11 E. Schorsch: Sexuelle Perversion: Ideologie, Klinik, Kritik, in: V. Sigusch: Therapie sexueller Störungen, Thieme, Stuttgart-New York, 2. neubearb. u. erw. Aufl. 1980, S. 123
12 a.a.O.
13 H. Hoss: Erscheinungsformen und Strafzumessung bei den Delikten des §§ 176, 180, 181 und 183 StGB. Eine Untersuchung anhand von Gerichtsakten einiger württembergischer Amts- und Schöffengerichte aus den Jahren 1925-1949. Jur. Diss. Freiburg 1950
14 W. Steinmetz: Der Exhibitionismus unter besonderer Berücksichtigung der in Hamburg in der Zeit von 1945 bis 1950 bekanntgewordenen Fälle. Jur. Diss. Hamburg 1951
15 W. Beck: Die Delikte des § 183 StGB im Landgerichtsbezirk Arnsberg in den Jahren 1946-1956. Eine kriminologische Darstellung. Jur. Diss. Bonn 1961
16 D. Cabanis: Medizinisch-kriminologische Untersuchung über Exhibitionismus. Med. Habil. Berlin 1966
17 R. Wille: Die forensisch-psychopathologische Beurteilung der Exhibitionisten, Pädophilen, Inzest- und Notzuchttäter. Untersuchungen und Katamnesen. Med. Habil. Kiel 1968
18 E. Schorsch: Sexualstraftäter. Enke, Stuttgart 1971
19 J. Scharfenberg, S. Schirmer: Zur Frage der psychischen Traumatisierung durch exhibitionistische Akte. In: H. Szewczyk (Hrsg.): Kriminalität und Persönlichkeit, Jena 1972
20 R. J. Stoller: Perversion. Die erotische Form von Haß. Rowohlt, Reinbek bei Hamburg 1979
21 Der amerikanische Forscher N. K. Rickles (Exhibitionism, in: Journal of Nervous and Mental Disease, 95, 1942, S. 11-17) hat die Gewaltlosigkeit sogar als Definitionsmerkmal in seine Beschreibung der exhibitionistischen Handlung aufgenommen: „Die Entblößung der Sexualorgane ist gewöhnlich das einzige, was vorkommt. Kein Angriff wird vorgenommen oder ausgeführt. Im allgemeinen masturbiert der Exhibitionist nicht, noch zeigt er Zeichen sexueller Erregung. Und doch ist er seltsam befriedigt."
22 F. Riemann: Psychoanalyse der Perversion. Zeitschrift für psychosomatische Medizin und Psychoanalyse, Bd. 14 (1968), S. 3-15
23 E. Roten: Ein Beitrag zur Psychoanalyse des Exhibitionismus. Zeitschrift für psychosomatische Medizin und Psychoanalyse, Bd. 22 (1976), S. 305-325
24 E. Schorsch: Sexualstraftäter, a.a.O., S. 115
25 W. Gerson, F. Heigl: Über einen jugendlichen Exhibitionisten. Praxis der Kinderpsychologie und Kinderpsychiatrie, Bd. 3, 1954
26 K. Hagspihl: Analytische Psychotherapie eines jugendlichen Stotterers und Exhibitionisten. Praxis der Kinderpsychologie und Kinderpsychiatrie, Bd. 3, 1954
27 C. D. Blair, R. I. Lanyon: Exhibitionism: Etiology and Treatment. Psychological Bulletin, Bd. 9, Nr. 3, 1981, S. 439-463
28 B. Karpmann: The sexual offender and his offenses: etiology, pathology, psychodynamics, and treatment. Julian, New York 1954
29 A. J. Smukler, D. Schiebel: Personality Characteristics of Exhibitionists. The Practical Journal for Psychiatrists and Neurologists, Bd. 36, Nr. 11, 1975, S. 600-603
30 A. J. Smukler, D. Schiebel, a.a.O.
31 E. Schorsch: Sexualstraftäter, a.a.O., S. 118f.
32 a.a.O., S. 119
33 I. J. Jones, D. Frei: Exhibitionism - A biological hypothesis. British Journal of Medical Psychology, Bd. 52 (1979), S. 63-70
34 R. Lautmann: Der Zwang zur Tugend. Die gesellschaftliche Kontrolle der Sexualitäten. Suhrkamp, Frankfurt a. M. 1984, S. 90
35 E. Schorsch, G. Galedary, A. Haag, M. Hauch, A. Lohse: Perversion als Straftat. Dynamik und Psychotherapie. Springer, Berlin, Heidelberg, New York, Tokyo 1985
36 R. Lautmann, a.a.O., S. 82-110